Джек был ирландцем – то есть разгильдяем, бабником и пьяницей. Чем он зарабатывал себе на жизнь – Бог знает. Иные говорят, что он был кузнецом, иные – садовником - так ли уж это важно?
Важно же для нас то, что однажды, когда после очередной пинты Джек сидел в местном пабе и грустил, потому что денег на следующую пинту у него уже не было, а желание ещё выпить было, Дьявол, враг рода человеческого, пролетавший мимо на незримых черных крыльях, заметил его и решил, что душа ирландца будет для него лёгкой добычей…
«Ага – решил Дьявол – душонка так себе, но пригодится, да и отдаст он её сейчас почти даром». И в отблесках адского пламени, в облаках серной вони, Князь Тьмы возник перед Джеком.
- Выпить хочешь? – осведомился Дьявол.
- Хочу… Обалдело выдохнул Джек.
- Я могу заказать тебе ещё выпивки, а ты за это продашь мне свою душу. Подумай – ведь ты разгильдяй, пьяница, бабник… Тебе не попасть в рай – и твоя душа все равно будет моей, так чуть раньше или позже – не все ли тебе равно?
Дьявол умел быть убедительным, как сам Дьявол. Джек недолго поразмыслил…
- Эх, давай. – Сказал Джек.
- Да без проблем – сказал Дьявол, и превратился в золотую монету – чтобы Джек его пропил. Ирландец же левой рукой подбросил монету в воздух, а правой сотворил знак крестного знамения – и монета зависла в воздухе, плененная силой Креста.
Дьявол понял, что его нае... обманули. В пабе начался такой полтергейст, что заведение раскатало по бревну – но Джек выжил. И пришлось врагу рода человеческого согласиться на отсрочку в десять лет – до того он не мог забрать душу Джека. А выпивка осталась ирланцу…
Что случилось за эти десять лет – Бог знает. Иные говорят, что Джек остепенился, завел дом и семью, иные же говорят, что остался он таки же разгильдяем, бабником и пьяницей, как и был. Если верить первым, то когда десять лет, все, до последнего мгновения, истекли, Джек подрезал яблони в своем саду. Если вторым – то когда это случилось, он воровал яблоки в чужом саду.
Для нас это не важно.
Но именно в саду, десять лет спустя, рядом с Джеком вдруг запахло серой, и откуда ни возьмись появился знакомый Дьявол. Такой вот «превед».
- Десять лет прошло – напомнил он Джеку.
Отвертеться было невозможно. Джек вздохнул и согласился.
- Так и быть, забирай душу, но прошу тебя, достань мне яблочка воон с той верхней ветки – уж больно краснобокое, погрызть бы напоследок…
- Да без проблем – сказал Дьявол, и взмыл вверх. Пока же он срывал яблоко с ветки, ирландец успел нацарапать то ли садовыми ножницами, то ли просто заскорузлым ногтем на коре дерева крест – и Дьявол снова оказался в плену. В ярости от того, что его нае... обманули одинаковым образом дважды, брызжа раскаленной слюной он поклялся, что ему нахрен не нужна Джекова душа, и что он не возьмет её даже «по долгу службы» – если после смерти ирландец попадет в ад, Сатана не желает его там видеть. Тогда Джек освободил его, и Дьявол исчез.
Сколько ещё прошло лет – Бог знает, но в итоге Джек умер – иные говорят, что от старости, иные – от цирроза печени. Для нас это снова не важно.
Он умер бедным, и лишь какая-то сердобольная родственница по местному обычаю положила ему в могилу репу.
Тут надо вспомнить, что до нас легенда дошла через Америку, где репа был экзотикой, а вот тыкв было – завались. И потому в нашей версии легенды репа превратилась в тыкву.
С этой репой/тыквой под мышкой он пришёл к Вратам Рая. Но так случилось, что Святой Патрик, который должен встречать ирландцев на том свете, в тот день был либо в отпуске, либо на больничном (с похмелья, не иначе – он ведь ИРЛАНДСКИЙ святой) – и потому Джека встретил лично хмурый Святой Петр.
- Ты чего сюда приперся? – сказал он. – Ты ведь разгильдяй, пьяница, бабник… и вообще – ирландец. С твоими грехами тебе, парень, дорога в Ад.
- Это куда? – покорно спросил Джек.
- Туда – махнул в пространство рукой Пётр, чтобы отвязаться.
Джек тоскливо посмотрел на закрытые перед ним сверкающие Врата, и пошел туда, куда послали. Он шел долго. По пустынным тропам между мирами людей и духов, сквозь тьму и холод, и нездешний ветер трепал его волосы и одежду. Ему было холодно и страшно, и когда перед ним замаячили огромные, грозные Врата Ада, он даже обрадовался. Ирландец, жалея, что не найти здесь доброго глотка виски, робко постучал в них. В махине Врат открылось маленькое окошечко, из которого выглянул знакомый Дьявол. И охренел.
- Долбанный ирландец! – рявкнул он. – Я же поклялся, что не приму твою душу – так какого меня ты сюда припёрся?! Проваливай!!!
Джек вздохнул.
- Ладно – сказал он. - Только дай мне огоньку в дорожку – а то очень уж там темно и страшно…
- Да без проблем – сказал Дьявол, черпанул когтистой лапищей углей из Адского Костра и щедро отсыпал Джеку. Тот загрузил их в свой овощ, выдолбив его изнутри, и пошел прочь.
И до сих пор ходит.
По пустынным тропам между мирами людей и духов, в тумане и сумерках, по болотам и вересковым пустошам… Нет ему дороги ни в рай, ни в ад, ни к живым, ни к мертвым. И лишь в эту ночь, когда истончается граница между мирами, среди блуждающих огней люди могут увидеть и его фонарь….
И так будет до Последнего суда – ибо Господь помнит всех – и его тоже.
стихСтынет эхо шагов - эхо чьих-то осенних визитов.
Безнадежных визитов. Зверьки видят лето во сне.
Осень смотрит в костер, как рожденный седым инквизитор
Ведьму-Лето сжигая в прозрачном кленовом огне
Мониторная гарь оседает на дне его взгляда
Полночь в драной сутане из ветхой неоновой тьмы
- Джек, а где твой фонарь?! – Его нет. Нет ни рая, ни ада.
Есть лишь пепел, который... который есть бывшие мы.
Только вереск молчит. Мир-безбожник вцепился в молитву.
Все сойдут с пьедесталов, когда осень сходит с ума
Я возьму две свечи, и одну суну в старую тыкву
И пойду по болотам, по пустошам, в ночь и туман.
А вторую поставлю тебе на слепой подоконник
Память только начало, и пламя её до утра
Светит сквозь лепестки, сквозь твои слюдяные ладони
Запах неба и серы даря облетевшим кострам.
клипы